Существует два вида людей. Одни, которые познают жизнь из чужих рук, ибо стремление к самопознанию пугает их. И другие, которые копаются в себе и во всех проблемах, пытаясь каждый раз вновь изобретать для себя уже изобретенный другими велосипед. Те, которые первые, они абсолютно законопослушны и с восторгом воспринимают с экранов ведущих каналов политику, особенно внешнюю, и очень довольны, что нашу страну уважают за силу наших военных мускулов. А те, которые вторые, говорят, что главной стратегией государства должна стать народосберегающая технология, выражающаяся в реальной заботе о нуждах людей своей страны. Им не нравится, что природные богатства, углеводороды, например, вывозятся за границу, а реальная отдача от этого никак не сказывается на пенсиях и пособиях малоимущих граждан.
Первые – это ура-патриоты, готовые, не утруждая себя личным вкладом в дело развития своей деревни, митинговать с призывами «Россия, давай!», не мучая себя размышлениями, что давай или куда давай. Вторые – это люди, понимающие, что никаких экономических перемен в стране не может быть, пока не будет реальной политической конкуренции, или когда нравственная чистота людей будет единственным критерием отбора в высшие эшелоны власти.
А теперь выдержки из книги Айн Рэнд: «Здесь как раз и проходит граница, которую никогда не переходят получающие жизнь из вторых рук. Их не заботят факты, идеи, работа. Их заботят лишь люди. Они не спрашивают: это правда? Они спрашивают: это то, что другие считают правдой? Не для суждения, а для повторения. Не делать — создавать впечатление, что что-то делается. Не созидать — показывать. Не способности — связи. Не заслуги — услуги. Что станет с миром без тех, кто делает: мыслит, трудится, производит? Все они себялюбивы. Не думают чужой головой и не трудятся чужими руками. Когда люди не используют свою способность независимо рассуждать, они не используют свой разум. Перестать использовать разум — значит остановить жизнь. У получающих жизнь из вторых рук нет чувства реальности. Их реальность не в них…
Я думаю, что получающие жизнь из вторых рук подсознательно понимают это. Обрати внимание: они принимают все, только не самостоятельного человека. Они распознают его сразу. Инстинктом. У них какая-то специфическая тайная ненависть к нему. Они прощают преступников. Восхищаются диктаторами. Преступление и насилие – это узы. Форма взаимной зависимости. Они нуждаются в таких узах. Они готовы силой навязать свою презренно малозначительную личность каждому человеку, которого встречают. Независимый человек для них смерть, потому что они не могут существовать в нем, а это единственная форма их выживания. Обрати внимание, какую злобу у них вызывает любая мысль, которая предлагает независимость, заметь их ненависть к самостоятельному человеку. Оглянись на прожитую жизнь, Говард, на людей, которых ты встречал. Они знают. Они испуганы. Ты — упрек им».
«Говорят, что для человека самое большое благо есть его свобода. Если свобода есть благо, то человек свободный не может быть несчастным. Значит, если ты видишь, что человек несчастен, страдает, ноет, – знай, что этот человек несвободный: он непременно кем-нибудь или чем-нибудь порабощен.
Если свобода есть благо, то свободный человек не может быть добровольным рабом. И потому, если ты увидишь, что человек унижается перед другими, льстит им, – знай, что человек этот также не свободен. Он раб, который добивается или обеда, или выгодной должности, или еще чего-нибудь, вообще добивается того, чтобы распоряжаться тем, что не принадлежит ему.
Свободный человек распоряжается только тем, чем можно распоряжаться беспрепятственно. А распоряжаться вполне беспрепятственно можно только самим собою. И потому если ты увидишь, что человек хочет распоряжаться не самим собою, а другими, то знай, что он не свободен: он сделался рабом своего желания властвовать над людьми» (Эпиктет, Древний Рим, I век).
Все дело в том, что свободные люди, или как их называет Айн Рэнд, независимыми, это те, которые сумели открыть в себе разум. Это довольно сложно, потому-то таких людей и мало на Свете. Это высшая форма работы головного мозга. Весь остальной мир движем потребностями ума, которому всегда чего-то не хватает.
Разумный человек видит мир широким диапазоном зрения не столько глаз, а души, и в поле его зрения попадают те, кому живется не просто на этой земле. И они, разумные, готовы поделиться с ними вплоть до последнего куска хлеба. Представьте, такие люди были даже в немецких лагерях смерти, когда свой паек отдавали детям или больным, зная, что они сами обречены на смерть. Те же, которые живут умом (вне зависимости от чина и богатства), у них весьма специфическое зрение – с так называемыми шорами. (Шоры — специальные пластины, надеваемые на морду лошади, закрывающие ей обзор по бокам. Используются для ограничения области зрения лошади, чтобы лошадь не отвлекалась на посторонние явления по бокам дороги.) Так и люди ума. Они видят и стремятся только к тому, что способно принести им личную выгоду. Это люди с воспаленным эгоизмом.
Но вся сложность открытия разума еще и в том, что люди ума могут жить так множество воплощений, так как без добродетельной практики он неоткрываем. Кроме того, ум со своими строго нацеленными устремлениями лишь на ублажение запросов хозяина тела всеми силами препятствует реализации помощи и заботы. Разум еще зачастую называют мудростью.
«Все блага даются, кроме того, тому, кто ищет только мудрости. Только тогда бываешь сильнее всего, когда вполне бескорыстен, и мир у ног того, кого он не может обольстить. Почему? Потому что дух властвует над материей, и мир принадлежит Богу. «Мужайтесь, – сказал небесный голос, – я победил мир».
Боже, дай силы слабым, желающим доброго!» (Амиель, швейцарский философ, XIX век).
